Было ли курское вторжение безрассудной авантюрой или мастерским ходом?
Когда Украина празднует свой День независимости в эти выходные, попытка ответить на этот вопрос столь же бесплодна, сколь и неправильна сама постановка вопроса. Ясно одно: впервые за более чем десятилетие повестку дня теперь определяет кто-то помимо Москвы. И это красноречиво говорит о смелости Украины, ее доблести и неустанном стремлении к свободе, а также о нерешительности свободного мира и коллективном отказе признать истинную опасность, которую Россия представляет не только для Украины.
Несколько месяцев назад президент Украины Владимир Зеленский высказал суровую правду: "Наши партнеры боятся, что Россия проиграет эту войну". Конечно, коллективный Запад не виноват в том, что Россия начинает войны, но мы должны признать, что для ее окончания потребуются усилия всех нас, и что перекладывание этой общей ответственности на Украину морально неприемлемо и стратегически необоснованно.
Почти столетие назад политика умиротворения потерпела неудачу с катастрофическими последствиями. Сегодня терпит неудачу политика инкрементализма — назовем ее "умиротворением лайт". И США, и Европа должны признать, что именно наш страх спровоцировать Москву неминуемо провоцирует Москву.
Этот цикл должен закончиться.
В конце холодной войны свободный мир выдохнул. Коммунизм побежден, проблема решена. Однако угроза со стороны Москвы заключалась в ее колониальных амбициях как государства-Франкенштейна, а не в ее идеологии.
Заблуждение о том, что колонии существуют только за морем, скрывает очевидное: Россия полагается на постоянную экспансию. Ее вторжения в соседние государства — не аномалии, а исторические модели. Легитимность Москвы и стабильность ее хрупкой империи коренятся в бесконечном цикле завоеваний и господства, который опирается на насилие, присвоение истории других народов и подчинение людей.
Мы неверно понимаем и оправдываем Россию себе на погибель. И как бы странно это ни звучало, мы делали это охотно, несмотря на неопровержимые доказательства, несмотря на явную и непосредственную опасность, которую она представляет не только для Украины, но и для всего мира и, как это ни парадоксально, для собственного народа.
Наше упорное Putinversteher — предоставление Москве презумпции невиновности, несмотря на ее очевидную воинственность — и попытки перезагрузить отношения только ободрили Кремль. Министр иностранных дел Литвы Габриэлюс Ландсбергис сказал это лучше всего: "Кого волнует, что сделает Путин, если Россия проиграет? Нам следует больше беспокоиться о том, что он сделает, если Россия победит".
Мы видели жестокую кампанию России в Чечне в 1990-х годах, но удобно отмахнулись от нее как от "внутреннего дела". Когда Россия вторглась в Грузию в 2008 году, мы не смогли дать адекватный ответ. При аннексии Крыма в 2014 году мы снова дрогнули, когда Москва силой перекроила международные границы. И когда российские "добровольцы" проникли в мой родной Донбасс, и из ниоткуда возникли псевдореспублики, мы тоже закрыли на это глаза. Мы знали, что Москва несет ответственность за трагедию MH17, но снова не смогли действовать решительно.
Сейчас Россия совершает преступление агрессии, а Украина защищает свободу. При этом мировое сообщество колеблется, медлит и во многих случаях предает. Как мы можем не видеть жестокости наших действий — помогая Украине лишь удерживать линию фронта, что есть недостаточным для изгнания агрессора? Мы не можем просто отмахнуться от этой проблемы: Москва не остановится, пока мы ее не остановим. И поиск золотой середины — это самообман.
История показала, что, столкнувшись со слабостью и нерешительностью, Россия идет на эскалацию; но, столкнувшись с силой и решимостью, она отступает. В 1989 году, будучи ядерной сверхдержавой — и одной из двух в мире на тот момент — Советский Союз проиграл войну в Афганистане и ушел домой. Его не менее жестокий потомок, однако, очевидно выиграл каждую начатую им войну, и результаты налицо.
Однако после того, как Украина взяла под контроль десятки населенных пунктов в Курской области, российские чиновники умерили ядерное бряцание оружием. Путин не объявил мобилизацию и не объявил войну. Вместо этого он назвал усилия России "антитеррористической" операцией, чтобы избежать применения военной доктрины. Теоретически Россия могла бы призвать Шанхайскую организацию сотрудничества активировать свою версию "статьи 5" — но она этого не сделала. Вместо этого сильный человек в Кремле кажется парализованным. И после многих лет западного самосдерживания, которое ободрило Москву, мы наконец видим, как выглядит эффективная деэскалация.
Если Москва снова повысит ставки в ответ на бездействие Запада, нам будет некого винить, кроме самих себя. Свободному миру нужно оправдать свое название, взять на себя обязательство добиться решительной победы Украины и принести прочный мир в Европу — континент, успех которого коренится в его послевоенном этосе.
Эндрю Чахоян, академический директор Амстердамского университета, ранее работавший в правительстве США и курировавший региональные правительственные отношения во Всемирном экономическом форуме (включая Украину и Россию), для Politico.
